42
тряска крана и моментальное пожелтение обоев. открываешь глаза-перископы, прямо из разгара темноты.
зелёные буквы на телеэкране,
время стрелками в разные стороны, и газетные вырезки - куски моих неполных, больных воспоминаний.
чёрный дождь. шёл. чёрный снег. пропах. ты знаешь, мы прочитали свою статью о нас самих и тотчас пропали. утонули в яме глазниц, были избиты колыханием сердец. уничтожены мыслями, которые лезут из головы белыми вытянутыми телесами.
ты делаешь ход бездной ужаса. несколько фигур меняют своё местоположение - и вот ты уже натягиваешься на каркас,
мешком-головой и нарисованными гуашью глазами.
раскрась меня, я ведь сегодня только как пыль, а я давно искала человека который не умеет рисовать. только он годен для раскрашивания кукол неумеющих жить и умирать.
хочешь попробовать мой мир на вкус? он даже не солёный, он есть во многих, многих он ест, но только я ТАМ рождена.
краска немного размазалась. каркас обхвачен крепче. тебе нравятся мои сухожилия? на вкус? наматывай. как. спагетти.
номер 2. на сцену выходят уродливые голые человечки, с кожей похожей на мешковину.
каждый из них изображает одного из нас. проблема в том что движения человечков синхронны. ничем друг-от-друга не отлчаются. они танцуют кан-кан, идеально попадая в такт, а потом кланяются и уходят со сцены.
я так не умею. это моя фраза. а я и не стану уметь, не смогу. это твоя.
но любой занавес имеет обратную сторону - пора защищаться от зрителей, захлёбывающихся в продуктах собственного слюноотделения. прихлопнув книгу. землетрясение.
а потом отдать тебя на сжирание железным крутящимся монстрам - пыточным машнам для суицдальных, бессмысленных богов.
отдать и буквами описать железные глотки в подробностях. даже звук.
они до сих пор там крутятся, пропуская между зубами безвольные тела. внутрь червя. до конца без края. до забытых вернисажей и заброшенных лестниц на недостроенное небо. с которого мы свисаем лампочками и волосами. пугаем прохожих из ада в ад. кто-то сказал что в Аиде очень большие рыбы. наверное у них крупные чешуйки, да и сами - умны и горды. такие рыбы мешают грести, а могут просто уболтать. здравствуй. ствол дерева с шестерёнками часового механизма внутри. Часовщик занялся интерьером леса, золотыми совами на ветвях, растущими из земли маятниками и раффлезией, что распустилась идиотским трещащим циферблатом.
мне говорили что в этом лесу есть рыбы. они охотятся на волков и поют свои странные, печальные, до боли рыбьи песни. только не говори никому. пусть это будет наш маленький секрет, понимаешь? когда всё стягивается до предела, то рвётся сухими плодами развития бабочек. всеми стадиями вылезания окукливания распускания мятых крыльев и бездарного умирания в луже отвратительной скользкой смолы.
часовщик постарался делая рыб, часовщик сделал им очень хороший каркас. мне просили никому не говорить, но тебе можно, ты хороший - зеркала стали другими лицами. они сказали мне что часовщик сделал очень хорошие каркасы. после взрыва рыб они остались. один пишет это письмо - другой его читает. поэтому мы тикаем. у нас есть гидравлика. мы играем в мяч, как умные пародии на рыб. мы не разучились говорить по-водному. мы танцуем так-же как те дутые фигурки, набитые волосами, паучьими лапками и излишне пахучими осколками жуков. они поют про это. я знаю что у них внутри. если ты начнёшь петь - я испугаюсь. ты знаешь, я это никому до тебя не говорила - рыбы живут вечно и мы их не видим. потому что рыбы не такие как на картинках. одна рыба меня слушает, а другая... мной говорит.
зелёные буквы на телеэкране,
время стрелками в разные стороны, и газетные вырезки - куски моих неполных, больных воспоминаний.
чёрный дождь. шёл. чёрный снег. пропах. ты знаешь, мы прочитали свою статью о нас самих и тотчас пропали. утонули в яме глазниц, были избиты колыханием сердец. уничтожены мыслями, которые лезут из головы белыми вытянутыми телесами.
ты делаешь ход бездной ужаса. несколько фигур меняют своё местоположение - и вот ты уже натягиваешься на каркас,
мешком-головой и нарисованными гуашью глазами.
раскрась меня, я ведь сегодня только как пыль, а я давно искала человека который не умеет рисовать. только он годен для раскрашивания кукол неумеющих жить и умирать.
хочешь попробовать мой мир на вкус? он даже не солёный, он есть во многих, многих он ест, но только я ТАМ рождена.
краска немного размазалась. каркас обхвачен крепче. тебе нравятся мои сухожилия? на вкус? наматывай. как. спагетти.
номер 2. на сцену выходят уродливые голые человечки, с кожей похожей на мешковину.
каждый из них изображает одного из нас. проблема в том что движения человечков синхронны. ничем друг-от-друга не отлчаются. они танцуют кан-кан, идеально попадая в такт, а потом кланяются и уходят со сцены.
я так не умею. это моя фраза. а я и не стану уметь, не смогу. это твоя.
но любой занавес имеет обратную сторону - пора защищаться от зрителей, захлёбывающихся в продуктах собственного слюноотделения. прихлопнув книгу. землетрясение.
а потом отдать тебя на сжирание железным крутящимся монстрам - пыточным машнам для суицдальных, бессмысленных богов.
отдать и буквами описать железные глотки в подробностях. даже звук.
они до сих пор там крутятся, пропуская между зубами безвольные тела. внутрь червя. до конца без края. до забытых вернисажей и заброшенных лестниц на недостроенное небо. с которого мы свисаем лампочками и волосами. пугаем прохожих из ада в ад. кто-то сказал что в Аиде очень большие рыбы. наверное у них крупные чешуйки, да и сами - умны и горды. такие рыбы мешают грести, а могут просто уболтать. здравствуй. ствол дерева с шестерёнками часового механизма внутри. Часовщик занялся интерьером леса, золотыми совами на ветвях, растущими из земли маятниками и раффлезией, что распустилась идиотским трещащим циферблатом.
мне говорили что в этом лесу есть рыбы. они охотятся на волков и поют свои странные, печальные, до боли рыбьи песни. только не говори никому. пусть это будет наш маленький секрет, понимаешь? когда всё стягивается до предела, то рвётся сухими плодами развития бабочек. всеми стадиями вылезания окукливания распускания мятых крыльев и бездарного умирания в луже отвратительной скользкой смолы.
часовщик постарался делая рыб, часовщик сделал им очень хороший каркас. мне просили никому не говорить, но тебе можно, ты хороший - зеркала стали другими лицами. они сказали мне что часовщик сделал очень хорошие каркасы. после взрыва рыб они остались. один пишет это письмо - другой его читает. поэтому мы тикаем. у нас есть гидравлика. мы играем в мяч, как умные пародии на рыб. мы не разучились говорить по-водному. мы танцуем так-же как те дутые фигурки, набитые волосами, паучьими лапками и излишне пахучими осколками жуков. они поют про это. я знаю что у них внутри. если ты начнёшь петь - я испугаюсь. ты знаешь, я это никому до тебя не говорила - рыбы живут вечно и мы их не видим. потому что рыбы не такие как на картинках. одна рыба меня слушает, а другая... мной говорит.
-
-
24.09.2007 в 08:03все ваши мысли занес
в свой цитатник скромный